Мы выделяем три перспективы или подхода, и считаем их очень ценными при работе с травмой. Основной фокус при использовании этих подходов — это прагматичность, практичность, возможность легко использовать их на практике. Каждый подход, каждая перспектива включает в себя много разных инструментов, которые можно использовать в работе как с группами, так и с клиентами индивидуально. Ты упомянула о трех подходах. Давай примем, что в некотором роде фундаментальная точка зрения — это неврологическая точка зрения о том, что травма что-то делает с телом и что при травме что-то происходит с некоторыми отделами мозга. Это важно понимать, потому что травма связана не только с сознанием, но и с той частью нас, у которой нет речи, которая не говорит. Травма также связана с нашей эмоциональной частью и, конечно же, с ментальной частью. Неврологическая точка зрения может дать нам ясное объяснение, почему говорить о произошедшей ситуации не всегда помогает и почему это трудно. Здесь важно использовать принцип дозирования. Мы видим, как это работает с травмой: ты должен быть очень осторожен, чтобы не перегрузить нервную систему. Ты должен дозировать, насколько ты входишь в травму, сколько говоришь об этом, каким образом ты говоришь об этом. Если у клиента слишком активизировалась та часть мозга, которая связана с речью, то он не сможет ясно говорить. Когда ты слишком активирован, перевозбужден, ты не можешь говорить, и ты попадаешь гораздо глубже в то, что мы называем режимом выживания. А терапия — это не о том, чтобы толкать людей в режим выживания, она о том, как выводить людей из режима выживания.

С точки зрения знаний о неврологической перспективе важно работать на увеличение устойчивости (resilience). Устойчивость означает способность справляться в ситуациях сильного стресса. Важной частью метода является тренировка участников, направленная на развитие их устойчивости, т.е. способности выдерживать травматический стресс. Если вы хотите быть травматерапевтами, вы должны быть готовы работать над своей собственной устойчивостью.

Еще одна важная вещь для работы с клиентами — это введение положительного стресса для развития устойчивости. Как это сделать? Как мы воспринимаем мир? Я смотрю на тебя, я сижу, я ощущаю стул, в том смысле, что я могу удерживать баланс. А у тебя другая сенсорная система и ты воспринимаешь то же самое по-другому. При травме сенсорные системы работают иначе. Это происходит потому, что у человека, который травмирован, триггером извне легко запускается возбуждение. Уровень возбуждения может повышаться или снижаться. Мы сможем поговорить об этом позже.

Возьмем случай, когда возбуждение повышается. Важно уметь его интерпретировать. Важны сигналы из различных сенсорных систем: из зрительной, из системы равновесия. Важно ваше восприятие времени и пространства, также важна проприоцепция.

У травмированных клиентов эти системы не работают оптимально, потому что, по определению самой травмы, у клиента есть воспоминания, которые не переработаны психикой полностью. Воспоминания преследуют его и триггер извне может включить воспоминания внутри. Клиент воспринимает травмирующее событие, происходившее с ним в прошлом, так, как будто это реальность.

Когда ты травмирован, ты имеешь сенсорные нарушения и важна реабилитация этих сенсорных нарушений. Необходимы специальные упражнения, развивающие устойчивость нервной системы. Я обучаю своих студентов таким упражнениям. Это особая работа с нервной системой, вдохновленная системой Z-health, работа с проприоцепцией, работа с системой баланса, вестибулярной системой, а также работа со зрительной системой. Это очень конкретная работа.

Одно дело – знание о различных процессах, другое – возможность использовать эти знания для терапевтического вмешательства. Почему важно, чтобы сенсорная система работала хорошо? Потому что основная цель нервной системы, основная задача нервной системы – предсказание того, что произойдет дальше. Если у вас плохие входящие данные, вы будете делать плохие прогнозы. Когда сенсорные системы работают хорошо, вы все лучше и лучше избегаете срабатывания триггеров травмы и мозг ощущает больше безопасности. Тогда мозг может воспринимать, что происходит сейчас, а что было в прошлом, и ему намного безопаснее, и вы чувствуете себя больше контролирующими. Это очень короткая версия рассказа о новых подходах в работе с травмой и о их значении. Как мы используем это на практике? Необходимо специальное обучение, тренировка различных сенсорных систем.

Теперь мы можем перейти к психомоторной перспективе. К этому же ракурсу относится бодинамическая традиция. Важной частью этой перспективы, важным принципом этого подхода является наполнение ресурсами, работа с различными навыками и способностями, относящимся к определенным этапам личностного развития, понимание разнообразных навыков, приобретенных в конкретном возрастном периоде. Эти навыки вы используете всю жизнь, и они продолжают развиваться всю жизнь.

Для работы с травмой важно иметь специфические навыки. Например, способность находиться в травматической ситуации высокой интенсивности, в ситуации, которая происходит быстро и перевозбуждает нервную систему. Люди с большим количеством личностных ресурсов могут легко управлять этой высокой энергией, этим более высоким возбуждением, легче чем другие. Когда я говорю «ресурсы», я имею в виду специфические психомоторные навыки.

В своей работе мы увидели, что самые важные навыки для хорошей устойчивости к травме — это психомоторные навыки: центрирование, ощущение границ, заземление, способность к ориентированию. Когда в травме энергия поднимается, важно оставаться центрированным. Когда энергия повышается, возбуждение усиливается –  важно чувствовать свои границы, воспринимать «кто есть ты, кто – другие». Также важно чувствовать свое заземление, чувствовать свои ноги, чувствовать седалищные кости, чувствовать соединение с руками и свои эмоции. Это важно для того, чтобы уметь ориентироваться в контексте. Способность к ориентированию — это очень важный навык, когда мы говорим о травме. В ситуации травмы человек получает так много информации за короткое время, что он не может интегрировать всю эту информацию. Очень часто, когда вы смотрите на травму, вам кажется, что вы могли бы среагировать гораздо раньше, если бы находились на месте «преступления». Нам очень важно увидеть, что происходило до травмы. Способность к ориентированию — это навык. Чтобы научиться ориентироваться во времени и пространстве, мы много работаем и в неврологической, и в психомоторной тренировке. Мы тренируем различные виды ориентации, связанные с разными возрастами. Психомоторная перспектива также сильно связана с эмоциями, потому что мышцы – очень важный контейнер для эмоций, спасающий нас от переполнения. Когда у вас есть навык центрирования, вы можете быть намного более присутствующим в теле, когда возбуждение повышается, и быть в состоянии справляться с эмоциями и выражать их. Психомоторная перспектива важна и для одного и для другого. Просто важно тренироваться, чтобы оставаться в настоящем моменте. Важно работать с телом, как с контейнером эмоций. На травму есть две реакции: та которая возникает непосредственно во время травматического события, и также та реакция, которая возникает на травму впоследствии. Мы работаем с обеими реакциями.

Настя: Это звучит как своего рода ювелирная работа, при работе с чем-то очень тонким, нужно замечать много чувств, и ты должен видеть и чувствовать очень много разных вещей в человеке, с которым ты работаешь.

Колбьерн: Да. Во многих отношениях это хорошее выражение, потому что в психотерапевтической работе всегда есть и эстетическая перспектива. Потому что психотерапевтический процесс имеет эстетическую природу — что-то завершается. Это работа с ресурсами: и работа с наполнением ресурсами в неврологических упражнениях, и работа с ресурсами при выполнении психомоторных упражнений, которые больше связаны с мышцами. Это как кропотливая работа, как изготовление ювелирного изделия, просто делаете это и в определенный момент «что-то закончено», поскольку вы сделали, вы создали достаточно ресурсов. Таким образом, вы можете контейнировать травму. Травма больше вас не переполняет. Вы достаточно устойчивы, чтобы спокойно относиться к травме и понимать ее. Вы будете достаточно устойчивы, чтобы не реагировать на травму эмоционально.

Если у вас есть непроработанная травма, вы можете попасть в шок почти от всего. Но если вы получаете правильную поддержку и имеете хорошие ресурсы в теле, у вас могут происходить естественные фазы исцеления, и вы не будете травмированы шоковым событием, как это бывает при травме, когда процесс исцеления остановлен. Тогда необходимо много работы с ресурсами, чтобы процесс естественного исцеления смог развиваться. В травме есть много разных этапов, поэтому важно иметь достаточно большой набор терапевтических инструментов, а также иметь какую-то хорошую систему оценки того, на каком этапе находится клиент и какой инструмент, соответственно, необходимо использовать. Знать сам процесс, в котором много деталей – это очень тяжелая работа, так что этот метод не похож на самый быстрый метод в мире… Хотя такая работа требует времени, она эффективна. Это требует времени, но это также создает ресурсы, которые у вас будут на всю оставшуюся жизнь. Создание ресурсов требует много кропотливой работы, и терапевт должен пройти через этот процесс сам, понимать свои собственные травмы прежде, чем он действительно сможет работать с клиентами. В этом методе устойчивость терапевта – очень важная часть. Если мы перейдем к третьей перспективе нашего метода –  системной перспективе, или социальной – то с ней устойчивость терапевта очень сильно связана.

Травматизация происходит не только на индивидуальном уровне, это также происходит в обществе, в группах. Если один человек в семье травмирован, это влияет на остальную часть семьи. Если этот человек в семье не будет проходить через естественные фазы исцеления, можно сказать, что в некотором роде он создает травматизацию для всей семьи.

Для работы с групповым уровнем я, и особенно Мерете, включили много из системно-центрированной терапии, используя этот терапевтический подход в контексте терапии травмы. Мы частично изменили некоторые системно-центрированные методы и применили их в том, что мы называем системной перспективой травмы. Это также означает, что мы можем создать группу, которая станет достаточно устойчивой, чтобы понимать травму и правильно относиться к ней.

Очень важной частью работы с травмой является возможность использовать различные упражнения, как неврологические упражнения на устойчивость, так и психомоторные упражнения, чтобы развить навыки в группе. Уровень навыков группы — это определенный уровень, когда различные участники группы могут приходить и делиться тем, в каких состояниях они находятся. И другие люди в группе могут опереться на этот опыт. А затем вы знакомитесь с множеством различий в состояниях и реакциях выживания, в которые попадают разные люди.

Когда люди травмированы, они очень часто становятся сильно отстраненными, изолируются и во многих отношениях это довольно большой сигнал.

Важно увидеть, есть ли в этом травма, если у вас появляется очень сильная тенденция изолироваться, как будто вы боитесь прикоснуться к чему-то. Вы можете бояться внешних триггеров, но вы также можете бояться того, что у вас у самих внутри. Если у вас есть травма внутри, вы можете бояться этой части в себе. И, так как вы боитесь этого, вы хотите изолироваться, вы не хотите сами запустить этот триггер или вы не хотите, чтобы другие люди запустили его, тогда вы думаете, что изоляция – это хорошо. Иногда это так, но только на какой-то период. Самое главное — это попасть в группу, которая может понимать травму и правильно относиться к ней, имеет возможность поддержать вас, чтобы контейнировать ваши переживания и помочь вам понять их.

Настя: Ты имеешь ввиду группы людей, которые имеют травмы или, например, человек, который имеет травму и его семью? Какие группы ты имеешь ввиду?

Колбьерн: Когда мы работаем, мы можем работать с семьей, чтобы дать им ресурсы и научить тому, как они могут работать с травмой вместе и как они могут делиться состояниями, делиться своими переживаниями таким образом, чтобы возбуждение не поднималось слишком высоко. Здесь всегда есть вызов. Вызов – это уровень возбуждения, в котором нужно наращивать ресурсы, чтобы быть в состоянии сдерживать возбуждение. Поэтому терапия травмы — это танец, это поиск правильной дозировки для создания устойчивости. Дозировка зависит от того, насколько травмирована семья, какая стратегия у вас есть.

Когда вы приходите в группу, которую мы создаем для обучения нашему методу, мы обучаем способности контейнировать, понимать состояния и делиться этими состояниями. Делиться состояниями – очень эффективный метод, делиться ими таким образом, чтобы вы не углублялись в историю о произошедшем, а только делились самими состояниями. Важно не подключаться к истории. Самое главное – поделиться состоянием. Какие травматические состояния вы испытали? Травматическим состоянием может быть очень сильный страх, паника, это может быть гнев, отвращение, печаль. Все виды эмоций могут быть связанны с травмой. Системная перспектива или социальная перспектива, как бы мы ее не называли, сильно связана с тем, как создавать небольшие группы, как создавать маленькие сообщества, которые могут понимать травму и запускать естественный процесс исцеления травмы.

Это, конечно, непросто, но это возможно. Это очень сложная работа, но это возможно. Да. И это процесс, это не просто что-то одно происходит, щелк и все. Все это долгий процесс и это требует времени, это не похоже на инъекцию чего-то – и ты свободен от травмы. Ты должен делать что-то, ты должен работать для себя.

Да, я могу сказать причину, почему я в данный момент преподаю это один, потому что Мерете Хольм Брантбьерг перестала принимать новых студентов на долгосрочные программы. У нас есть несколько краткосрочных программ совместно, у нас есть онлайн-курс о гипо-реагировании, который мы сейчас делаем вместе, но она больше не принимает студентов на долгосрочные программы. Так что на данный момент я преподаю это сам. Я включил больше неврологической перспективы в метод и немного структурировал по-другому этот курс. Он немного отличается от того, как мы преподавали этот курс совместно с Меретой.

Тот курс, который я собираюсь проводить сейчас онлайн для русскоязычного сообщества – это его новая версия. В этом курсе я использую материал, который мы нарабатывали вместе с Меретой Брантбьерг в течение 15 лет, а также новый материал. Мерета тоже работает над этим курсом вместе со мной. Мы тестируем все новое, в том числе неврологические интервенции, и результаты очень хорошие. Важно быть более точным в интервенциях. Вы сможете быть очень точными в работе со спецификой нервной системы, когда обучитесь нашим техникам. И это очень важная, как ты сказала, ювелирная работа. Иногда вам очень нужны точные детали метода, а иногда нет. Вы можете многое сделать только общими техниками. Но иногда вам нужны более специфические приемы, чтобы увидеть, что процесс идет быстрее. Так что сейчас очень интересный этап. Например, представление старого материала в новой форме для обучения этим трем различным перспективам.

Это будет четыре семинара. Вы сможете увидеть, как сочетать неврологическую, бодинамическую и системную перспективы.

И это причина, по которой это делается именно так. Важно, чтобы люди могли использовать различные инструменты, которым они научились. Чтобы принять этот материал в новый контекст, принять его в новую систему, важно чтобы эти знания каким-то образом смогли создать дискуссию внутри вас. Достаточно ли это хорошо, достаточно ли это практично? – ответы на эти вопросы вы найдете в практической части тренинга. Что работает, что не работает, что именно работает? У нас есть много исследований. По некоторым подходам, которые мы считаем эффективными, у нас есть наш практический опыт.

Когда мы говорим о клиентах, самое главное – это результаты, а не доказательное исследование, это результаты, создание устойчивых изменений у клиента.

Настя: Спасибо за интересную информацию! У меня было еще несколько, еще два вопроса. Как я понимаю, ты ответил на все, пока я задавала второй вопрос. Я думаю, что на сегодня мы можем закончить наше интервью. Возможно, позже будут более детальные вопросы.

Колбьерн: Спасибо большое. Спасибо, приятно разговаривать с тобой. Я согласен, что было бы хорошо сделать еще одно интервью, которое будет более подробным, более прагматичным, практическим. Мы сейчас сделали более теоретическое интервью.

Настя: Да, приятно разговаривать с тобой. Да, очень приятно и теперь Настя: Да, приятно разговаривать с тобой. Да, очень приятно и теперь я остановлю запись.